Теория привязанности Джона Боулби

Джон Боулби (1907-1990) был психоаналитиком (как и Фрейд) и считал, что проблемы с психическим здоровьем и поведением могут быть отнесены к раннему детству.

Эволюционная теория привязанности

На Боулби (1969, 1988) большое влияние оказала этологическая теория, но особенно исследование импринтинга Лоренца (1935). Лоренц показал, что привязанность является врожденной (у молодых утят) и, следовательно, имеет значение для выживания.

Во время эволюции человеческого вида именно младенцы, которые оставались рядом со своими матерями, могли бы выжить и завести собственных детей. Боулби выдвинул гипотезу, что и у младенцев, и у матерей развилась биологическая потребность поддерживать контакт друг с другом.

Боулби (1969) полагал, что поведение привязанности (такое как поиск близости) является инстинктивным и будет активизироваться любыми условиями, которые, по-видимому, угрожают достижению близости, такими как разлука, незащищенность и страх.

Боулби также постулировал, что страх перед незнакомцами представляет собой важный механизм выживания, встроенный природой.

Дети рождаются с тенденцией демонстрировать определенное врожденное поведение (называемое социальным высвобождением), которое помогает обеспечить близость и контакт с матерью или фигурой привязанности (например, плач, улыбка, ползание и т.д.) – Это видоспецифичное поведение.

Эти формы поведения, связанные с привязанностью, изначально функционируют как шаблоны фиксированных действий и выполняют одну и ту же функцию. Младенец вырабатывает врожденное поведение ‘социального высвобождения’, такое как плач и улыбка, которые стимулируют заботу со стороны взрослых.

Определяющим фактором привязанности является не еда, а забота и отзывчивость.

Монотропная теория Боулби

У ребенка есть врожденная потребность привязываться к одной основной фигуре привязанности (т.е. монотропия).

Монотропная теория привязанности Боулби предполагает, что привязанность важна для выживания ребенка.

Поведение привязанности как у младенцев, так и у тех, кто за ними ухаживает, развилось в результате естественного отбора. Это означает, что младенцы биологически запрограммированы на врожденное поведение, которое обеспечивает возникновение привязанности.

Хотя Боулби не исключал возможности наличия у ребенка других фигур привязанности, он верил, что должна существовать первичная связь, которая была намного важнее любой другой (обычно это мать).

Другие привязанности могут развиваться в иерархии ниже этой. Следовательно, младенец может иметь первичную монотропную привязанность к своей матери, а ниже нее в иерархии привязанностей могут находиться его отец, братья и сестры, бабушки и дедушки и т.д.

Боулби считает, что эта привязанность качественно отличается от любых последующих привязанностей. Боулби утверждает, что отношения с матерью каким-то образом полностью отличаются от других отношений.

Ребенок ведет себя так, чтобы вызвать контакт или близость к тому, кто осуществляет уход. Когда ребенок испытывает повышенное возбуждение, он / она подает сигнал своему воспитателю. Плач, улыбка и передвижение являются примерами такого сигнального поведения. Воспитатели инстинктивно реагируют на поведение своих детей, создавая взаимную модель взаимодействия.

Критический период

Ребенок должен постоянно находиться под присмотром этого единственного наиболее важного элемента привязанности примерно в течение первых двух лет жизни.

Боулби (1951) утверждал, что материнство практически бесполезно, если откладывается до двух с половиной-трех лет, а для большинства детей — до 12 месяцев, то есть наступает критический период.

Если фигура привязанности нарушена в течение критического двухлетнего периода, ребенок будет страдать от необратимых долгосрочных последствий этой материнской депривации. Этот риск сохраняется до пятилетнего возраста.

Боулби использовал термин «материнская депривация» для обозначения разлуки или потери матери, а также неспособности развить привязанность.

В основе гипотезы о лишении матери Джона Боулби лежит предположение о том, что постоянное нарушение привязанности между младенцем и лицом, осуществляющим основной уход (т. Е. матерью), может привести к долгосрочным когнитивным, социальным и эмоциональным трудностям для этого младенца.

Последствия этого огромны – если это правда, должен ли основной воспитатель оставлять своего ребенка в детском саду, пока они продолжают работать?

Материнская депривация

Гипотеза материнской депривации Боулби предполагает, что постоянное нарушение привязанности между младенцем и лицом, осуществляющим основной уход (то есть матерью), может привести к долгосрочным когнитивным, социальным и эмоциональным трудностям для этого младенца.

Боулби (1988) предположил, что природа монотропии (привязанность, концептуализируемая как жизненно важная и тесная связь только с одним человеком привязанности) означает, что неспособность инициировать или разрушение материнской привязанности приведет к серьезным негативным последствиям, возможно, включая психопатию без привязанности.

Теория монотропии Боулби привела к формулированию его гипотезы материнской депривации.

Джон Боулби (1944) считал, что отношения младенца и матери в течение первых пяти лет жизни имеют решающее значение для социализации.

Согласно Боулби, если разлука с основным опекуном происходит в критический период и нет адекватной заменяющей эмоциональной заботы, ребенок будет страдать от депривации.

Это приведет к необратимым долгосрочным последствиям в интеллектуальном, социальном и эмоциональном развитии ребенка.

Боулби изначально считал, что последствия будут постоянными и необратимыми.

• делинквентность,
• пониженный интеллект,
• повышенная агрессия,
• депрессия,
• психопатия без привязанности

Боулби также утверждал, что отсутствие эмоциональной заботы может привести к психопатии без привязанности,

Психопатия без привязанности характеризуется отсутствием заботы о других, отсутствием чувства вины и неспособностью формировать значимые отношения.

Такие люди действуют импульсивно, мало заботясь о последствиях своих действий. Например, отсутствие чувства вины за антиобщественное поведение.

Боулби считал, что разрушение этих первичных отношений может привести к росту преступности среди несовершеннолетних, эмоциональным трудностям и антисоциальному поведению. Чтобы проверить свою гипотезу, он изучил 44 подростка-правонарушителя в детской консультационной клинике.

Боулби 44 вора

Цель

Исследовать долгосрочные последствия материнской депривации для людей, чтобы понять, страдали ли делинквенты от депривации.

Согласно гипотезе материнской депривации, разрыв материнской связи с ребенком на ранних этапах его жизни, вероятно, серьезно повлияет на интеллектуальное, социальное и эмоциональное развитие.

Процедура

В период с 1936 по 1939 год в клинике, где работал Боулби, была отобрана случайная выборка из 88 детей. Из них 44 были несовершеннолетними ворами (31 мальчик и 13 девочек), которых направили к нему из-за их воровства. Боулби отобрал другую группу из 44 детей (34 мальчика и 10 девочек) в качестве «контрольных» (лица, направленные в клинику из-за эмоциональных проблем, но еще не совершившие никаких преступлений).

По прибытии в клинику психолог проверил IQ каждого ребенка, который оценил их эмоциональное отношение к тестам. Две группы были сопоставлены по возрасту и IQ.

Дети и их родители были опрошены психиатром (Боулби), психологом и социальным работником, чтобы записать подробности ранней жизни ребенка (например, периоды разлуки, диагностика психопатии без привязанности). Психиатр, психолог и социальный работник выступили с отдельными докладами.

Выводы

Боулби обнаружил, что 14 детей из группы воров были идентифицированы как лишенные любви психопаты (они были неспособны заботиться о других или испытывать привязанность к ним); 12 пережили длительную разлуку более чем на шесть месяцев со своими матерями в первые два года жизни. Напротив, только 5 из 30 детей, не классифицированных как лишенные любви психопаты, пережили разлуку.

Из 44 детей в контрольной группе только двое пережили длительную разлуку, и ни один не был лишенным любви психопатом.

Результаты подтверждают гипотезу материнской депривации, поскольку показывают, что большинство детей с диагнозом «лишенные любви психопаты» (12 из 14) пережили длительную разлуку со своими основными опекунами в критический период, как и предсказывает гипотеза

Заключение

Боулби пришел к выводу, что материнская депривация в ранней жизни ребенка нанесла необратимый эмоциональный ущерб.

Он диагностировал это как состояние и назвал его психопатией без привязанности. Согласно Боулби, это состояние связано с недостатком эмоционального развития, характеризующимся отсутствием заботы о других, отсутствием чувства вины и неспособностью формировать значимые и длительные отношения.

Оценка

Подтверждающие доказательства, представленные Боулби (1944), были представлены в форме клинических интервью и ретроспективных данных о тех, кто был и не был разлучен со своим основным опекуном.

Это означало, что Боулби попросил участников оглянуться назад и вспомнить разлуки. Эти воспоминания могут быть неточными.

Исследование было уязвимо для предвзятости исследователя. Боулби сам проводил психиатрическое обследование и поставил диагноз «психопатия без привязанности». Он знал, были ли дети в ‘группе воровства’ или в контрольной группе. Следовательно, на его выводы, возможно, бессознательно повлияли его собственные ожидания. Это потенциально подрывает их обоснованность.

Другая критика исследования 44 thieves заключалась в том, что оно пришло к выводу, что психопатия без привязанности вызвана материнской депривацией. Это корреляционные данные, которые показывают только взаимосвязь между этими двумя переменными. Она не может показать причинно-следственную связь между разлукой с матерью и развитием психопатии без привязанности.

Могли быть задействованы и другие факторы, такие как причина расставания, роль отца и темперамент ребенка. Таким образом, как указал Раттер (1972), выводы Боулби были ошибочными, они смешивали причину и следствие с корреляцией.

Многие из 44 воров, участвовавших в исследовании Боулби, в детстве часто перемещались и, вероятно, никогда не формировали привязанности. Это наводило на мысль, что они страдали от лишений, а не депривации, которая, по мнению Раттера (1972), была гораздо более вредной для детей. T

это привело к очень важному исследованию долгосрочных последствий лишения, проведенному Ходжесом и Тизардом (1989).

Кратковременная разлука

Робертсон и Боулби (1952) считают, что кратковременная разлука с фигурой привязанности приводит к дистрессу.

Джон Боулби, работая вместе с Джеймсом Робертсоном (1952), заметил, что дети испытывают сильный стресс, когда их разлучают со своими матерями.

Даже когда таких детей кормили другие воспитатели, это не уменьшало тревожности ребенка.

Они обнаружили три прогрессирующие стадии дистресса:

•  Протест: Ребенок плачет, вопит и гневно протестует, когда родитель уходит. Они будут пытаться цепляться за родителей, чтобы те не ушли.
•  Отчаяние: протесты ребенка начинают прекращаться, и он кажется более спокойным, хотя все еще расстроен. Ребенок отвергает попытки других утешить его и часто кажется замкнутым и ни к чему не заинтересованным.
•  Отстраненность: если разлука продолжится, ребенок снова начнет общаться с другими людьми. По возвращении они отвергнут опекуна и будут проявлять сильные признаки гнева.

Эти результаты противоречили доминирующей поведенческой теории привязанности (Доллард и Миллер, 1950), которая, как было показано, недооценивала связь ребенка с матерью. Поведенческая теория привязанности утверждает, что ребенок привязывается к матери, потому что она кормит младенца.

Внутренняя рабочая модель

Отношения привязанности ребенка к его основному опекуну приводят к разработке внутренней рабочей модели (Bowlby, 1969).

Эта внутренняя рабочая модель представляет собой когнитивную структуру, включающую ментальные репрезентации для понимания мира, себя и других.

Социальные и эмоциональные реакции лица, осуществляющего основной уход, предоставляют младенцу информацию о мире и других людях, а также о том, как они воспринимают себя как личности.

Например, степень, в которой индивид воспринимает себя достойным любви и заботы, и информация о доступности и надежности других (Bowlby, 1969).

Боулби назвал это знание внутренней рабочей моделью (IWM), которая начинается с ментального и эмоционального представления первых отношений привязанности младенца и формирует основу индивидуального стиля привязанности.

Взаимодействие человека с другими людьми определяется воспоминаниями и ожиданиями от его внутренней модели, которые влияют на его контакт с другими людьми и помогают его оценивать (Bretherton & Munholland, 1999).

Рабочие модели также включают знания о том, как вести себя и регулировать аффект, когда активируется поведенческая система привязанности человека, и представления о доступности фигур привязанности, когда к ним обращаются.

Боулби (1969) предположил, что первые пять лет жизни имеют решающее значение для развития IWM, хотя он рассматривал этот период скорее как чувствительный, чем критический.

Примерно в возрасте трех лет они, по-видимому, становятся частью личности ребенка и, таким образом, влияют на его понимание мира и будущие взаимодействия с другими людьми (Schore, 2000).

Согласно Боулби (1969), основной опекун действует как прототип будущих отношений с помощью внутренней рабочей модели.

Существует три основные характеристики модели внутренней работы: (1) модель других людей, заслуживающих доверия, (2) модель «Я» как ценного и (3) модель «я» как эффективного при взаимодействии с другими.

Именно это ментальное представление определяет будущее социальное и эмоциональное поведение, поскольку внутренняя рабочая модель ребенка определяет его отзывчивость к другим в целом.

Концепция внутренней модели может быть использована, чтобы показать, как предыдущий опыт сохраняется с течением времени, и направлять восприятие социального мира и будущие взаимодействия с другими.

Ранние модели, как правило, подкрепляются взаимодействием с другими людьми с течением времени и становятся более прочными и устойчивыми к изменениям, действуя в основном на бессознательном уровне осознания.

Хотя рабочие модели, как правило, стабильны с течением времени, они не невосприимчивы к изменениям и как таковые остаются открытыми для модификации и пересмотра. Это изменение может произойти из-за нового опыта общения с фигурами привязанности или из-за переосмысления прошлого опыта.

Хотя Боулби (1969, 1988) считал привязанность монотропной, он признал, что вместо того, чтобы быть связью с одним человеком, могут возникать множественные привязанности, расположенные в форме иерархии.

У человека может быть много внутренних моделей, каждая из которых связана с различными отношениями и различными системами памяти, такими как семантическая и эпизодическая (Bowlby, 1980).

Коллинз и Рид (1994) предлагают иерархическую модель представлений привязанности, в соответствии с которой общие стили привязанности и рабочие модели отображаются на самом высоком уровне, в то время как модели, специфичные для отношений, отображаются на самом низком уровне.

Считается, что общие модели привязанности берут свое начало в ранних отношениях в детстве и переносятся во взрослую жизнь, где они формируют восприятие и поведение в близких отношениях.

Критическая оценка

Сильные стороны

Бифулько и др. (1992) поддерживают гипотезу материнской депривации. Они изучили 250 женщин, которые потеряли матерей в результате разлуки или смерти до того, как им исполнилось 17 лет.

Они обнаружили, что потеря матери в результате разлуки или смерти удваивает риск депрессивных и тревожных расстройств у взрослых женщин. Уровень депрессии был самым высоким у женщин, чьи матери умерли до того, как ребенку исполнилось 6 лет.

Исследование странной ситуации Мэри Эйнсворт (1971, 1978) предоставляет доказательства существования модели внутренней работы. У защищенного ребенка разовьется позитивная внутренняя рабочая модель, потому что он получает чуткую, эмоциональную заботу от своей основной фигуры привязанности.

У неуверенно-избегающего ребенка разовьется внутренняя рабочая модель, в соответствии с которой он считает себя недостойным, потому что его первичная фигура привязанности негативно отреагировала на это в чувствительный период формирования привязанности.

Материнская депривация Боулби подтверждается исследованиями Харлоу (1958) с обезьянами. Харлоу показал, что обезьяны, выросшие в изоляции от матери, в пожилом возрасте страдали от эмоциональных и социальных проблем. У обезьяны никогда не было привязанности (лишения), и поэтому она выросла агрессивной и испытывала проблемы во взаимодействии с другими обезьянами.

Конрад Лоренц (1935) поддерживает гипотезу Боулби о материнской депривации, поскольку процесс импринтинга привязанности является врожденным процессом.

Идеи Боулби (1944, 1956) оказали значительное влияние на то, как исследователи думали о привязанности, и большая часть обсуждения его теории была сосредоточена на его вере в монотропию.

Ограничения

Хотя Боулби, возможно, и не оспаривает, что у маленьких детей формируется множество привязанностей, он все же утверждает, что привязанность к матери уникальна тем, что она появляется первой и остается самой сильной. Однако факты, похоже, свидетельствуют об обратном по обоим этим пунктам.

•  Шаффер и Эмерсон (1964) отметили, что специфические привязанности зарождаются примерно в восемь месяцев, и очень скоро после этого младенцы привязываются к другим людям. К 18 месяцам очень немногие (13%) были привязаны только к одному человеку; у некоторых было пять или более привязанностей.
•  Раттер (1972) указывает, что несколько показателей привязанности (таких как протест или огорчение, когда привязанный человек уходит) были показаны для различных фигур привязанности – отцов, братьев и сестер, сверстников и даже неодушевленных предметов.

Критики, такие как Раттер, также обвиняли Боулби в том, что он не проводит различия между лишением и обездоленностью – полным отсутствием привязанности, а не ее потерей. Раттер подчеркивает, что качество привязанности является наиболее важным фактором, а не просто лишение в критический период.

Боулби использовал термин «материнская депривация» для обозначения разлуки или потери матери, а также неспособности развить привязанность. Действительно ли последствия материнской депривации столь ужасны, как предположил Боулби?

Майкл Раттер (1972) написал книгу под названием « Переоцененная материнская депривация» . В книге он предположил, что Боулби, возможно, чрезмерно упростил концепцию материнской депривации.

Боулби использовал термин “материнская депривация” для обозначения разлуки с привязанной фигурой, потери привязанной фигуры и неспособности развить привязанность к какой-либо фигуре. Каждый из них имеет разные эффекты, утверждал Раттер. В частности, Раттер проводил различие между лишением и депривацией.

Майкл Раттер (1981) утверждал, что если ребенку не удается развить эмоциональную связь, это является лишением, тогда как депривация относится к потере или повреждению привязанности.

Исходя из своего обзора исследований, посвященных лишениям, Раттер предположил, что вначале это, вероятно, приведет к цеплянию, зависимому поведению, поиску внимания и неразборчивому дружелюбию, а затем, по мере взросления ребенка, к неспособности соблюдать правила, формировать длительные отношения или испытывать чувство вины.

Он также обнаружил свидетельства антисоциального поведения, психопатии без привязанности и нарушений речи, интеллектуального развития и физического роста.

Раттер утверждает, что эти проблемы обусловлены не только отсутствием привязанности к материнской фигуре, как утверждал Боулби, но и такими факторами, как отсутствие интеллектуальной стимуляции и социального опыта, которые обычно обеспечивают привязанности. Кроме того, такие проблемы могут быть преодолены позже в процессе развития ребенка при правильном уходе.

Боулби предполагал, что физическое разделение само по себе может привести к депривации, но Раттер (1972) утверждает, что это скорее разрушение привязанности, чем физическое разделение.

Это подтверждается данными Радке-Ярроу (1985), который обнаружил, что 52% детей, чьи матери страдали от депрессии, были ненадежно привязаны. Эта цифра возросла до 80%, когда это произошло в условиях бедности (Лайонс-Рут, 1988). Это показывает влияние социальных факторов. Боулби не принял во внимание качество замещающего ухода. Депривации можно избежать, если обеспечить хорошую эмоциональную заботу после разлуки.

Из работы Боулби вытекают некоторые следствия. Он считал, что мать является самым главным лицом, осуществляющим уход, и что этот уход должен осуществляться непрерывно. Очевидный вывод состоит в том, что матерям не следует выходить на работу. На это утверждение было много нападок:

• Матери являются исключительными опекунами лишь в очень небольшом проценте человеческих обществ; часто в уходе за детьми участвует несколько человек, таких как родственники и друзья (Weisner, & Gallimore, 1977).
• Ван Эйзендорн и Тавеккио (1987) утверждают, что стабильная сеть взрослых может обеспечить надлежащий уход и что этот уход может даже иметь преимущества по сравнению с системой, в которой мать должна удовлетворять все потребности ребенка.
• Есть свидетельства того, что дети лучше развиваются с матерью, которая довольна своей работой, чем с матерью, которая расстраивается, оставаясь дома (Шаффер, 1990).

Список литературы

Эйнсворт, доктор медицинских наук, Белл, С. М. и Стейтон, Д. Дж. (1971) Индивидуальные различия в поведении годовалых детей в странных ситуациях. В книге Х. Р. Шаффера (ред.) Истоки человеческих социальных отношений. Лондон и Нью-Йорк: Академическая пресса. Стр. 17-58.

Эйнсворт, доктор медицинских наук, Блехар, доктор медицинских наук, Уотерс, Э. и Уолл, С. (1978). Паттерны привязанности: психологическое исследование странной ситуации. Хиллсдейл, Нью-Джерси: Эрлбаум.

Бифулько А., Харрис Т. и Браун Г. У. (1992). Скорбь или ранний неадекватный уход? Пересмотр взаимосвязи потери матери в детстве с депрессией и тревожностью у взрослых. Развитие и психопатология, 4 (03), 433-449.

Боулби, Дж. (1944). Сорок четыре малолетних воришки: их характеры и семейная жизнь. Международный журнал психоанализа, 25 (19-52), 107-127.

Боулби, Дж. (1951). Материнская забота и психическое здоровье. Монография Всемирной организации здравоохранения.

Боулби, Дж. (1952). Материнская забота и психическое здоровье. Журнал консалтинговой психологии, 16 (3), 232.

Боулби, Дж. (1953). Забота о детях и рост любви. Лондон: Издательство «Пингвин Букс».

Боулби, Дж. (1956). Разделение матери и ребенка. Психическое здоровье и развитие младенца, 1, 117-122.

Боулби, Дж. (1957). Симпозиум, посвященный вкладу современных теорий в понимание развития ребенка. Британский журнал медицинской психологии, 30 (4), 230-240.

Боулби, Дж. (1969). Привязанность. Привязанность и потеря: том 1. Потеря. Нью-Йорк: Основные книги.

Боулби, Дж. (1980). Потеря: печаль и депрессия. Привязанность и потеря (том 3); (Международная психоаналитическая библиотека № 109). Лондон: издательство «Хогарт Пресс».

Боулби, Дж. (1988). Привязанность, общение и терапевтический процесс. Надежная основа: привязанность родителя и ребенка и здоровое развитие человека, 137-157.

Боулби Дж. и Робертсон Дж. (1952). Двухлетний ребенок попадает в больницу. Труды
Королевского медицинского общества, 46, 425-427.

Бретертон И. и Манхолланд К.А. (1999). Пересмотр внутренних рабочих моделей. В J. Cassidy & P.R. Shaver (Ред.), Справочник по привязанности: теория, исследования и клинические применения (стр. 89– 111). Нью-Йорк: издательство «Гилфорд Пресс».

Коллинз, Н. Л., и Рид, С. Дж. (1994). Когнитивные представления о привязанности взрослого:

структура и функции рабочих моделей. В книге К. Бартоломью и Д. Перлман (Ред.) Достижения в личных отношениях, том. 5. Процессы привязанности во взрослом возрасте (стр. 53-90). Лондон: Джессика Кингсли.

Харлоу Х. Ф. и Циммерман Р. Р. (1958). Развитие аффективной отзывчивости у детенышей обезьян. Труды Американского философского общества, 102, 501-509.

Ходжес Дж., & Тизард Б. (1989). Социальные и семейные отношения подростков, вышедших из интернатных учреждений. Журнал детской психологии и психиатрии, 30 (1), 77-97.

Лоренц К. (1935). Der Kumpan in der Umwelt des Vogels. Der Artgenosse als auslösendes Moment sozialer Verhaltensweisen. Journal für Ornithologie 83, 137–215.

yons-Ruth, K., Zoll, D., Connell, D., & Grunebaum, H. E. (1986). Мать в депрессии и ее годовалый младенец: окружающая среда, взаимодействие, привязанность и развитие младенца. В книге Э. Троника и Т. Филда (Ред.), Материнская депрессия и расстройства младенцев (стр. 61-82). Сан-Франциско: Джосси-бас.

Радке-Ярроу, М., Каммингс, Э. М., Кучински, Л. и Чепмен, М. (1985). Модели привязанности у двух- и трехлетних детей в нормальных семьях и семьях с родительской депрессией. Развитие ребенка, 884-893.

Раттер, М. (1972). Переоценка материнской депривации. Хармондсворт: Пингвин.

Раттер, М. (1979). Материнская депривация, 1972-1978: новые открытия, новые концепции, новые подходы. Развитие ребенка, 283-305.

Раттер, М. (1981). Стресс, преодоление и развитие: некоторые проблемы и некоторые вопросы. Журнал детской психологии и психиатрии, 22 (4), 323-356.

Шаффер, Х. Р. и Эмерсон, П. Э. (1964). Развитие социальных привязанностей в младенчестве. Монографии Общества исследований в области развития ребенка, 29 (3), серийный номер 94.

Шор, А. Н. (2000). Привязанность и регуляция правого полушария мозга. Привязанность и развитие человека, 2 (1), 23-47.

Тавеккио Л. У. и Ван Эйзендорн М. Х. (Ред.). (1987). Привязанность в социальных сетях: вклад в теорию привязанности Боулби-Эйнсворта. Эльзевир.

Вайснер Т. С. и Галлимор Р. (1977). Опекун моего брата: забота о ребенке и брате или сестре. Современная антропология, 18 (2), 169.